3. Эпохи и типы музыки (часть 1)

Возможно, мы можем заглянуть в прошлое
не далее последнего отвратительного века
в поисках истоков большинства этих диких и
печальных мелодий, которые одновременно являются
и следствием, и средством облегчения горя.
Томас Мур, Ирландские мелодии (№3)

I
Упоминания исполнения музыки часто встречаются в наших древних рукописях, но поскольку в древности в Ирландии не использовалось никакой системы записи музыки, не осталось никаких образцов музыки того времени. Описание эйров Бантинга, как «очень древние, дата написания и автор неизвестны», не проливает света на историю нашей музыки, и в отсутствие датированных тюнов, невозможно исследовать общий корпус музыки и сопоставить её типы определённым периодам. Было бы опрометчиво заявлять, что, поскольку ирландская музыка может быть описана как негармоническая, она относится к эпохе, когда гармония ещё не начала развиваться. Некоторые эйры и тюны действительно могут быть написаны до семнадцатого века, но отнесение их к этой категории строится только на догадках.

Политические и социальные изменения влияют на национальный репертуар. Переход от ирландского к английскому языку на большей части страны, быстро происходивший на протяжении последних двух веков, сопровождался потерей множества песен и музыки. Популярность патриотических песен, модных после 1916 (после Пасхального восстания в Дублине — прим.перев.), привела к тому, что в сельской местности многие старые песни были забыты. В то время как изменение стиля танцев на другой, под другой ритм, неизбежно привело к исчезновению многих танцевальных мелодий.

Рисунок 6. Callino. Из манускрипта шестнадцатого века.
С разрешения руководства Тринити колледжа, Дублин

Пока традиция живёт, национальные запасы поддерживаются, поздние добавления возмещают потери более древнего. Как можно ожидать, этот процесс приводит к тому, что позднее преобладает над ранним. Большинство эйров и тюнов, сохранившихся в национальном наследии, по всей вероятности были созданы за последние три века. Значительное число из них скорее всего относится ко второй половине восемнадцатого и первым десятилетиям девятнадцатого века. В нашем национальном репертуаре могут быть и более старые элементы, сохранившиеся, как частицы общего потока, но до тех пор, пока не будет классифицирован и проанализирован сохранившийся материал, можно только строить предположения о происхождении нашей музыки.

Одна ирландская мелодия может быть с уверенностью отнесена к раннему периоду. Путаница из букв ‘callen o custure me’ из пьесы Шекспира “Генрих V” (IV 4 (очевидно, это действие и сцена — прим.перев.)) была расшифрована как Cailín ó Chois tSiúire mé (Я девушка с берегов Шур (река в Ирландии — прим.перев.)) В поэме, начинающей Mealltar bean le beagán téad (расположения женщины добиваются с помощью струн), обнаруженной в манускрипте семнадцатого века в Ферманах, Cailín ó Chois tSiúire упоминается среди прочих песен, пение которых, как провозглашает поэт, могло бы быть для него более выгодным занятием, чем сочинение стихов. Мэлоун, великий издатель Шекспира в восемнадцатом веке, в своих усилиях по восстановлению правильного прочтения, привлекает внимание к появлению в «A Handfull of Pleasant Delites», опубликованном в 1584 году, песни, озаглавленной «Сонет влюблённого во славу его леди, на мотив(????) Calen o custure me, исполняемый в конце каждой строки». Этот эйр обнаруживается в сборнике песен и других произведений для лютни, объединённых Уильямом Баллетом. Этот сборник относится к последней четверти шестнадцатого века и сейчас хранится в библиотеке Тринити колледжа в Дублине.

Рисунок 7. Callino: в современной нотации от P.H.Corran.

Это самая ранняя известная запись ирландской песни и в ней сразу же можно распознать вариант мотива песни The Crappy Boy (“Good men and true in this house who dwell”) (Дрянной мальчишка («Добрые и честные люди живут в этом доме»)

Первый текст, который мы обнаруживаем связанным с этим эйром, – это Is brónach mo thocht, элегия, написанная поэтом из Керри Seafraidh Ó Donnchadha, жившим во второй половине семнадцатого века. В основе песни смерть любимого спаниэля поэта по кличке Druimín, который подавился мышью, запрыгнувшей ему в пасть, спасаясь от кошки. В песне содержится не менее двадцати семи строф и предполагается, что она поётся на мотив(????) Iom bó agus Um bó, этот рефрен встречается в конце каждой строфы. Существует несколько песен с таким названием. Одна из них, оформленная Петри и описанная им как погребальная песня (Stanford’s Petrie no.1202) подходит под эти слова без каких либо ограничений. Таким образом, можно сделать вывод, что это именно та мелодия, под которую предполагалось петь эту песню.

II
Вплоть до середины семнадцатого века поэзия сочинялась в силлабической форме, то есть в размере, основанном на определённом количестве и последовательности слогов в строке и в строфе. Стихотворения в такой форме предполагали не только чтение про себя, но и вслух для «приятности и услаждения слуха». А полный «аромат» их замысловатых звуковых шаблонов выражали reacaire, в чьи функции входило чтение их нараспев на праздниках и собраниях под предводительством старейшины. Самое интересное описание такого собрания обнаруживается в работе, опубликованной в 1722 году:

Представление и произнесение поэмы в присутствии Maecenas, или старейшины, выполнялось с большими церемониями в сопровождении пения или инструментальной музыки. Поэт сам ничего не говорил, но управлял и заботился о том, чтобы каждый правильно исполнял свою партию. Барды, заранее получившие от него произведение, пропустили его через сердце и теперь произносили его по порядку, соблюдая равный темп с музыкой арфы, на которой играли по этому случаю. Ни один другой инструмент не разрешалось использовать для таких церемоний, потому что арфа мужественнее, благозвучнее и полнее всех остальных.

Какие эйры использовались на этих собраниях, мы никогда не узнаем, поскольку в те времена не было принято записывать музыку. Но поскольку размеры, применявшиеся в бардовских стихах, в конце концов происходят из применявшихся в латинских гимнах в ранней церкви, было сделано предположение, что используемые песнопения имеют общее происхождение. Может быть, есть возможность подобраться к ним ещё ближе, как мы увидим, рассматривая фенийские и оссианские песни. (Вот тут не уверен. В данном случае lays – это лэ (баллады такие)? — прим.перев.)

Рисунок 8. Reacaire. Из «Образа Ирландии» Деррика. Шестнадцатый век.

Размеры, в которых составлены все наши песни не появлялись до уничтожения бардовских школ в середине семнадцатого века. Хотя определённо эти amhrán или песенные размеры культивировались долгое время до этого. К несчастью, композиции в этих размерах были обойдены вниманием file или профессиональных поэтов, а потому не нашли себе места в duanaire, то есть официальных сборниках.

Как и в народной музыке других стран, песни о любви составляют самый многочисленный класс народных песен Ирландии. Несомненно произошедшие из популярной поэзии Средневековья, эти темы являются наследием вторжения норманов. Считается, что адаптация этих тем на ирландском языке началась около конца тринадцатого века.

В этих песнях отражаются всевозможные настроения и чувства, от простого удовольствия от незатейливого ухаживания до поразительного смирения перед разлукой. Песни, выражающие грусть потери любимого или горькое осознание измены (например Úna Bhán, Saileog Ruadh, Dónall Óg) вызывают сильные чувства, искренние переживания и очень трогательны. Ритмический рисунок, по которому сформированы песни, и свобода музыкального темпа смешиваются, особенно в песнях упомянутого типа, в совершенное единство плавной мелодии.

Используемые символы и метафоры, несмотря на то, что взяты из обычной окружающей обстановки, очень художественны и поэтичны:

(1)
Is áille í ná grian an Fhómhair,
‘s go bhfásann mil ina diaidh
Ar lorg a cos sa sliabh,
Dhá fhuaire an uair th’éis na Samhna.

(2)
Nach aoibhinn don chábán a dtéann mo ghrá-sa ag ól ann?
Nach aoibhinn don chasán óg deas a gheobhas é le pósadh?
Réalt eolais na maidne agus crann soilse an tráthnóna.

(3)
‘s gur milse blas a póg ná siúcra beach ar bord
‘s a bheith ghá ól ar bhrannda craorac.

Патриотические или национальные народные песни на ирландском языке встречаются очень редко. Одна из них Róisín Dubh, первая приходящая на ум, стала популярна в этом качестве только за последний век. Это любовная песня и, несмотря на утверждения в туристической литературе, она почти наверняка не имеет ничего общего с Aodh Rua Ó Dónaill. Эмоциональная потребность в таких песнях, возможно, встретилась с aisling или поэзией видения, которая переживала невероятный расцвет в восемнадцатом веке, особенно в Мунстере.

Aisling было литературным, а не народным творчеством. Но поскольку используемые эйры были традиционными, короткое описание этого типа поэзии будет к месту. Во сне или в видениях поэт, бродящий в одиночку, замечает spéirbhean – буквально — небесную женщину — идущую к нему. Он описывает её внешний вид, особенно щедро уделяя внимание описанию её волос. Когда они встречаются, поэт пытается угадать её имя, перебирая имена всех дам, которых может вспомнить из ирландской и классической мифологии. Она не оказывается ни одной из них, но наконец сообщает ему, что она — Ирландия, страдающая под гнётом иноземцев, которые вскоре будут изгнаны из страны.

Aisling и другие патриотические песни, написанные поэтами восемнадцатого века, сочинялись для устного исполнения, а не только для чтения. Они были связаны с уже известными эйрами, а потому немедленно стали доступны для всего общества. Мало сомнений в том, что подобная литература в некоторых районах Мунстера вытеснила истинно народные песни. С другой стороны высокая художественность многих народных песен должна быть чем-то обязана тому факту, что литературные работы, созданные искусными поэтами, распространялись в обществе устно.

Обозначение Ирландии такими названиями, как An tSeanbhean Bhocht (бедная старушка), An Druimín Donn Dílis или такими личными именами, как Caitlín Ní Uallacháin или Cáit Ní dhuibhir было излюбленным поэтическим приёмом в восемнадцатом веке. Однако было бы слишком спорно увидеть в этом выражение с помощью аллегории политического недовольства, которое не могло быть открыто выражено в обычных стихах. Способ выражения настолько ясен, а общий замысел таких песен настолько очевиден, что едва ли поверить в то, что власти или местные суды могли бы быть ими обмануты.

Многие из тех, кто изучал поэмы о Финне и фениях как часть школьной программы не могут понять, что эти истории-баллады, заключённые в поэтическую форму, предназначались для исполнения на собраниях. Эти laoithe формируют часть Fianaíocht, последнего великого цикла родной литературы, которая начала принимать современную форму в первой половине двенадцатого века. Финн светлый, справедливый, прекрасный, будучи первоначально мифологическим персонажем, к тому моменту обнаруживается в псевдо-истории древней Ирландии в роли предводителя профессионального войска, которое содержал король Cormac Mac Airt, живший в третьем веке. Подвиги и приключения Финна и его воинов излагаются в форме рассказа Ойсина и Кайлте (Oisín and Caoilte), переживших всех остальных фениев) святому Патрику.

И вновь надо отдать должное Лейнстерской Книге, содержащей примеры балладной поэзии, которую учёные относят к началу двенадцатого века. Около этого времени имело место возникновение западно-европейских баллад, и совпадение дат привело ирландских ученых к выводу, что новый способ использования народных laoi был предложен этим европейским движением. Таким образом возникла новая форма литературы.

Фенийские лэ были обычно в стихах из четырёхстрочных строф, в каждой строке обычно по семь слогов. Их темы полностью романтические, фантастические и волшебные: схватки с существами из иных миров, истребление чудовищ, тайные побеги влюблённых и преследования, вторжения, путешествия по морю. На протяжении веков лэ были невероятно популярны среди всех классов гэльского общества — от самого южного мыса Ирландии до самой северной точки Шотландии. Обладая высоким поэтическим качеством, они всё ещё могут доставить удовольствие, хотя мелодии, на которые их исполняли, утрачены. О’Карри (O’Curry) предлагает нам отрывочные воспоминания о мире, в котором они существовали:

Я слышал, как мой отец пел эти оссианские стихи, и отчётливо помню мотив и манеру их исполнения. И я слышал, что когда я был ещё младенцем и, конечно, не мог всего запоминать, был человек по имени Энтони О’Брайен, школьный учитель, который проводил много времени в доме моего отца и был лучшим исполнителем оссианских поэм, какого только могли слышать его современники. У него был мощный, богатый голос, и часто бывало тёплым летним днём он прибывал вместе со своей компанией на лодке в Нижний Шэннон, мои родные места, где река была шириной восемь миль. Выплыв на середину реки, они сушили вёсла, откупоривали бутылки с виски и веселились. В таких случаях Энтони О’Брайен всегда был готов спеть избранные произведения, среди которых самыми любимыми были оссианские поэмы. Его голос был настолько мощным, что он часто достигал обоих берегов, его было слышно и в Клэр, и в Керри. Крестьяне с окрестных полей часто собирались на берегах, чтобы насладиться такой музыкой (и таким исполнением), которую, боюсь, в наши дни нечасто можно услышать даже на благословенных берегах королевы ирландских рек. (O’Curry, Manners and Customs (Vol. III, p.392) (1873))

O’Карри говорит, что лэ в его время были на грани исчезновения. Хотя они сохранились до наших дней. Собиратели из Комиссии по ирландскому фольклору записали две песенные версии Laoi na Mná Móire, исполненные двумя стариками в районе Гленколмкилле в Донегале около двадцати лет назад. Похоже, их имена, Mícheál и Séamas Ó hIghne, будут записаны в истории как имена последних людей в Ирландии, исполнявших оссианские лэ, поскольку на них прервалась тысячелетняя традиция. Такая манера исполнения сейчас сохраняется только среди старейших жителей Гебридских островов. К счастью, шотландские учёные записали некоторые образцы этой живой традиции.

Исполнение laoi Micheál Ó hIghne наиболее интересно из двух с музыкальной точки зрения, но всё же, к сожалению, содержит искажённую музыку и текст. Для интереса читателей, знакомых с Laoithe Fiannaíochta, на рисунке 9 записана нотами сложная версия эйра, составленная из некоторых строф. Монотонная манера исполнения и свободный ритм музыки напоминают григорианское пение.

Лэ, записанные в Шотландии, также имеют эти особенности, и было высказано мнение, что эти эйры имеют сходство с теми, на которые reacaire исполняли нараспев бардические стихи, и что, как и размер этих стихов, они берут своё начало в латинских церковных гимнах.

Учитывая необычайную жизненную силу, показанную фенийским циклом баллад, неудивительно, что излюбленные в Англии и по всей Европе темы, едва ли нашли себе опору в Ирландии. Здесь были обнаружены не более дюжины из них, среди которых широко известная «Лорд Рэндал» (Lord Randal) (Cá raibh tú ó mhaidin, a dheartháirín ó) и «Песнь о вишнёвом дереве» (Cherry Tree Carol) (Trí scóir a bhí Seosamh nuair phós sé Muire Mháthair).

Do bhí Sceolán agus Bran ar eill
ag Fionn réidh ina dhóid;
Do bhí a chú ag gach duine den Fhéin,
Is ár ngadhair bhinn bhéal ag déanamh ceoil.

Рисунок 9. Сложная версия Laoi na Mná Móire, составленная Pádraig Ó Máille из фраз, которые пел исполнитель, но в другом порядке. Стихи laoi взяты из другого источника. Оригинальная запись использована с любезного разрешения директора Комиссии по ирландскому фольклору.